Milena, 41 - 23 августа 2011 17:10

[COLOR=darkblue]Скажу сразу: человек я серьёзный, имею высшее техническое образование, работаю в коммерческом банке с ценными бумагами. Это чтобы не возникло подозрения, что я, не дай бог, какая-нибудь алкоголичка или особа, склонная к ненормальному поведению. Эта удивительная история случилась со мной, когда я была уже зрелой сорокалетней женщиной.

Я лежала в очень известной клинике, мне должны были делать лапароскопию – эта операция осуществляется специальным прибором без больших разрезов, через маленькое отверстие. Обезболивание при этом делают местное, ты всё видишь и слышишь. Однако молодой жизнерадостный хирург сказал:

– Голову мы вам всё-таки немного задурим, чтобы вы не мешали.

Мне ввели в вену какое-то вещество, и операция началась. Я вообще-то и так была спокойна, но после укола это спокойствие изменилось – оно стало неземным, божественным. Я ощутила необыкновенную лёгкость во всём теле, оно как бы вообще растворилось, и я мысленно воспарила. Видела сказочной красоты луга, усыпанные яркими цветами, лазурное, необычайно чистое небо, в котором были растворены золотые солнечные лучи. Я парила над этими лугами и чувствовала необыкновенное счастье. Божественное счастье, божественную радость, божественный покой, других слов не нахожу. Наверное, именно так чувствуют себя души в раю. Временами меня о чём-то спрашивали, и я вполне разумно отвечала, но потом вновь растворялась в неземном счастье и покое. Это был рай на земле.

Пусть бы операция длилась вечно, только бы пребывать в этом состоянии восторга души!

Но хирурги закончили работу и меня отвезли в отделение. Я отвечала на вопросы, но глаз старалась не открывать, чтобы не потерять свои волшебные видения. Я всё ещё была там, в раю, хотя удерживала эти фантастические чувства одной силой воли, так как препарат, естественно, уже не действовал. Постепенно я окончательно пришла в себя. Мне было тошно, я хотела обратно в рай. Я прекрасно понимала, что в качестве обезболивающего или вещества для «задуривания мозгов» был применён какой-то наркотик (обычная практика в этой клинике), – но какой? С той минуты это стало моей навязчивой идеей.

Я будто сошла с ума. Не хотела больше жить в земном мире, снова стремилась туда, где радость и покой. Голову сверлила одна мысль: узнать название и раздобыть этот наркотик. Расспросила палатную сестру, но она, естественно, точно не знала, она же не анестезиолог. Тем не менее предположила, что это могло быть за лекарство, назвала мне его и даже сказала, что оно хранится на медицинском посту в сейфе. Лучше бы она этого не делала!

Больше я уже ни о чём думать не могла. Всё время представляла, как прокрадываюсь ночью на пост, а там из сейфа торчит забытый кем-то ключ. Я открываю дверцу и выгребаю оттуда весь запас вожделенного лекарства. Мысли о том, как украсть его, не покидали меня ни на минуту. Я рвалась снова вернуться туда, в райские поля.

Выписавшись домой, первым делом залезла в интернет почитать про моё лекарство и поняла, что медсестра ошиблась: она назвала препарат, который был просто сильным обезболивающим со снотворным эффектом, а не наркотиком. Значит, мне вводили что-то другое. Но у меня не было больше возможности узнать, что именно.

Ещё раз повторю: я была серьёзной дамой сорока лет, но у меня съехала крыша. А теперь представьте на моём месте 15–17-летнего ребёнка (да! в этом возрасте они ещё дети). Что будет с ним? Много раз читала, что на иглу садятся зачастую с первого раза, но не верила, думала, глупости это: ну, попробовал разок – и хватит. Что уж, прямо совсем силы воли нет? Теперь точно знаю: какая там сила воли! После первого же «ширяния» о ней можно совсем забыть. Нет ни жизни, ни мамы с папой – ничего! Лишь одно желание: хочу обратно, нужна новая доза. Деньги нужны – украду, нужно за это убить – убью! Разум полностью отключается, мысль только одна – достать дозу. Всё это я и раньше читала, но только теперь на своей шкуре ощутила, что такое быть наркоманом. Он воистину не воспринимает душеспасительные разговоры, слёзы родителей; это абсолютно неадекватный, больной человек, до которого невозможно достучаться.

Слава богу, я никогда не встречала на улице по-настоящему обкуренных или обколотых наркоманов, но теперь знаю: если встречу и он потребует денег, отдам без всяких слов. Если будет вырывать сумку – брошу и убегу. Не сомневаюсь, что если вернусь через пять минут, моя выпотрошенная сумка будет валяться на том же месте. Наркомана интересуют только деньги. Когда ему нужна доза, разум полностью отключается, к словам он невосприимчив, а сопротивление может только спровоцировать агрессию.

Я вспомнила рассказ моей подруги, жившей в Америке. Там принято носить в нагрудном кармане 15 долларов (сейчас, может, больше). Это средняя цена наркоты. Деньги должны быть именно в нагрудном, а не во внутреннем кармане, иначе наркоман подумает, что вы полезли за оружием, и убьёт раньше. Хотя я и не встречала никогда наркоманов, стала носить в боковом кармане сумочки определённую сумму, чтобы не украли все имеющиеся деньги.

Какой из всего этого вывод? Я получила урок и была посрамлена в своём невежестве. Оказалось, что стать наркоманом очень легко, и нельзя их всех презирать и осуждать. Многие и не хотели ими быть, но просто поддались уговорам друзей и попробовали – всего один раз. Надо, чтобы об этом знали все подростки и их родители – сесть на иглу проще простого. А наркоторговцев я сажала бы пожизненно, без права досрочного освобождения, раз уж у нас в стране отменена смертная казнь.

Возможно, моя история поможет некоторым мамам, и они смогут объяснить детям, что никогда, ни при каких уговорах друзей нельзя даже пробовать наркоту.

• 
• 
•