olga, 40 - 24 октября 2011 18:59

2

Так прошел месяц-другой. В их отношениях ничего не менялось, они встречались не чаще, чем раз в одну-две недели, как правило, по случаю. Было видно, что ей эти встречи доставляли удовольствие и после того неудачного случая, когда она не поехала в Красный Лиман, не было эпизода, чтобы она отказалась от приглашения, опоздала бы или, вообще, не пришла на свидание. Однажды в декабре она сказала с грустью:
– Как бы я хотела встретить с Вами Новый год. Вы его, наверное, как все порядочные люди, встречаете в семье. Скажите, может быть можно что-то сделать, чтобы мы повидались на Новый год?
Он ей обещал, что они непременно встретятся в Новогоднюю ночь.
– Я себе тогда сошью новогоднее платье – мечтательно сказала она.
В оставшиеся до Нового года дни она не могла ни о чем говорить, кроме как о празднике. Она обсуждала фасон платья, украшения, прическу и прочие праздничные атрибуты.
– А где мы будем Вами? – говорила она. – Я не хочу, чтобы там были люди. Я хочу, чтобы только – Вы и я.
Словом, она настолько прониклась этой идеей, что он понимал – ей нужно подарить эту игрушку, этот праздник.
Приближался Новый год. Она уже говорила о елке и украшениях для нее. У него была за городом небольшая дача, и он сказал ей, что лучше места для Новогодней ночи не найти. Он завез на дачу продукты, шампанского, водки для себя. Елки не было, и он привез на дачу несколько ветвей карпатской ели, точнее пихты – «смереки», которая может стоять, хоть год, не осыпаясь. Он поставил еловые ветви в большую напольную вазу, и у него получилась импровизированная елка, которую он украсил светящейся гирляндой. Это было очень красиво, еще лучше, чем настоящая ель.
Наступил канун Нового года. Он ей позвонил и сказал, что заедет к ней, в 2-3 часа ночи, на своей машине, и они отправятся на дачу. Поэтому праздник у них начнется в 3-4 часа. Она сказала ему, что ждет его с нетерпением и, главное, что это будет Новогодняя ночь.
Когда дома у него все угомонились к 2-м часам ночи (его домашние даже в Новый год не любили очень поздно ложиться), он тепло оделся, вывел машину из гаража и, предварительно позвонив, подъехал к дому Кати. Она его ждала на дороге и сразу же холодная с мороза, бросилась к нему, стала целовать с какими-то странными и не замечаемыми им ранее, нотками.
– Я так рада, с Новым годом! С новым счастьем, а я уж как счастлива – не передать! Так мы едем или нет? – и когда они двинулись, продолжала. – Я взяла холодец, ты когда-то говорил, что любишь его, только бы по дороге не растаял. Я сегодня обязательно выпью, вообще, напьюсь впервые в жизни!
Я тебе приготовила подарок.
– Я тоже, – сказал он.
Дорога была пустынная, и они быстро приехали, да и расстояние было не большим, всего 20 км. Когда она увидела дачу, березы и ели, растущие там, то от радости запрыгала и счастливо засмеялась. Зашли в дом, он раздел ее, она сняла шарф с головы, и он подивился женскому вкусу: наряд и новая прическа гармонировали друг с другом, а когда она надела привезенные туфли и стала почти одного роста с ним, вся сияя изящест¬вом, нарядностью, ясным блеском глаз, Виктор Петрович сказал:
– Да ты у меня, Катенька, просто красавица! Дай я тебя поцелую.
– Только в щеку, у меня накрашены губы и я хочу, чтобы они были такими, хотя бы в начале ночи. Холодно очень!
– Одень пока свою шубку, я сейчас разожгу камин.
Он взял огромную костровую спичку и поднес к заготовленным дровам в камине. Не прошло и 20 минут, как в комнате стало тепло. За это время они накрыли стол, зажгли гирлянду на ветвях «смереки» и свечи.
– Уже 4 часа и нам нужно садиться за стол. Я открываю шампанское! С Новым годом!
Они выпили шампанское и поцеловались. У нее блестели глаза:
– Я Вам подарю этот камень – это малахит, на Урале его называют камнем здоровья. Он будет Вас охранять, пусть он будет всегда с Вами.
– А я тебе подарю вот этот крестик, он золотой и ты его носи не снимая. Давай я тебе его надену, – он расстегнул застежку и повесил крестик ей шею.
– Боже мой, какая изумительная вещь – она для меня дорогого стоит! Спасибо Вам!
Они пили еще шампанское, ели очень вкусный холодец. Он привез гуся, которого разогрели на электроплите. Она была счастлива, ему тоже было очень хорошо, какое-то особенно приподнятое настроение. После двух часов их ужина, она сказала:
– Виктор, мне кажется, что можно было бы и лечь. Я хотела бы, чтобы мы легли спать как муж и жена. Я об этом мечтала все это время. Между прочим, я в тебя влюбилась, как только увидела. Как глупая девчонка, которая еще ничего не понимает в жизни. Давай постелимся.
Виктор Петрович поймал себя на том, что говорит только она, а он все время молчит. На последнее замечание ее у него пересохло во рту, и он занервничал.
– А теперь раздень меня, – попросила Катя, глаза ее блестели.
Потом они легли спать, действительно, как муж и жена, и ласки их были почти невинными, преисполненными нежности. Они изредка были и бурными, и тогда нужно было подавить стон или сдержанный крик. «Как же все это особенно, как неописуемо прекрасно!» – с увлажнившимися глазами подумал он. Он вспомнил Василия Федорова:

Нежность до первозданного
Побледнения лика,
До глухого, гортанного
Лебединого клика.

Нежность, именно она, переполняла их. Они устало лежали рядом.
– Как мне хотелось сделать тебе что-нибудь приятное! Чудо, но я с тобой испытываю такое, чего со мной никогда не было. Я думаю, что это от счастья, от радости, я ведь чувствую, как тебе хорошо со мной. Ведь тебе же действительно хорошо? Скажи мне, мой милый.
– Катенька! Мне с тобой пре

• 
• 
•