ОДА, 64 - 24 апреля 2013 07:14

[B][COLOR=red]Она из породы тех самых самок,
которых так хочется приручить,
спасти от дракона, построить замок
и с глупой улыбкой отдать ключи.
Такую легко узнаешь по коде,
больные иллюзии потроша.
А это впоследствии с рук не сходит.
[Ей – запросто сходит – с карандаша.]
Ее специальность – набеги в душу.
Да что там Мамай и его орда,
когда эта тварь, выходя из душа,
обнимет за плечи.
- Устала?
- Да… –
и так сиротливо щекою – к шее,
что принципы, треснув, ползут по швам.
Опять ощущаешь себя мишенью,
в которую лупят ее слова.
Бесценен бессмертием каждый выстрел.
Бесценен безумием каждый такт.
Она – как стригущий лишай, что выстриг
в оплавленном цоколе живота
какую-то странную нежность/нежить.
Сумятицу вносит, выносит мозг.
По ней полнолуние вены режет,
стекая бессонницей на трюмо.
Все слишком надрывно и нерезонно,
когда до рассвета есть два часа,
и губы по линии горизонта
проходят, как алые паруса.
Посмотрит в глаза, потянувшись, скажет:
- Ну, ладно, целуй меня, мне пора… –
Уставший расхлебывать эту кашу
[фунт лиха/пуд соли/без топора –
ее олигархов и генеральных,
поэтов от Бога и от бабла,
наверно, по-своему гениальных],
гадая, кому бы она дала,
опять процитируешь «Небо падших» –
довольно бессмысленный ход, раз ты
и сам понимаешь, что Катьке с Пашей
до вас, дилетантов, еще расти…
и все же цитируешь постоянно.
А после добавишь:
- Ad astra, мисс.
Лети, ты же вольная птица, да уж...
Но слишком сквозь тернии не ломись. –
Проводишь. Вернешься. Один. Оправдан
надеждой, разодранной на клочки.
Очки не от солнца – очки от «Prada» –
прекрасные розовые очки.
А может, их снять… и начать сначала,
не пряча за стеклами пол лица?..
Ты знаешь, что замуж она не хочет.
Не хочет ни гнездышка, ни птенцов.
Меняет перчатки, мужчин и почерк –
красиво, с достоинством и ленцой.
Любой из поклонников предсказуем –
на «бентли»/на «ауди»/на коне.
«Шампанское? Мидии? Потанцуем?»
Она, улыбнувшись, ответит нет.
Пускай ты не путаешь Босха с Брамсом,
ты тщательно выбрит, изящно пьян.
Пускай ты неплохо умеешь брассом
и в каждом дизайне найдешь изъян.
А то, что не юзаешь «Boss» и «Rolex» –
на это ей, в сущности, наплевать.
Куда интересней вживаться в роли,
продумывать сцены, играть приват,
бесшумно, на цыпочках, красться в душу –
[Ах, да, повторяюсь! Молчу-молчу!] –
выстраивать замки, чтоб после рушить –
ведь ей не в новинку и по плечу.
Но ты-то считаешь, что есть все шансы –
конечно, навряд ли кормить с руки –
хотя бы заказывать дилижансы,
ковры-самолеты под каблуки.
Ты видишь, насколько она опасна,
однако податлива и нежна.
И если б породу писали в паспорт –
[Нет, правда, такая графа нужна!] –
то ей написали бы, не колеблясь,
короткое, емкое слово «дрянь».
Которая, впрочем, великолепна.
Настолько, что башню срывает. Да.
- А может, останешься? –
Молча красит прохладно-зеленые зеркала души.
Полседьмого. Окончен праздник.
Чуть слышно вздыхают колокола.
В тумане над прудом мелькают чайки.
Еще по-домашнему неглиже,
бездонную ночь запивает чаем
[два тостика, йогурт, клубничный джем].
Потом, прислонившись к окну, комментит
чудную симметрию облаков –
без женской эклектики междометий,
но как-то особенно и легко,
разбавив метафоры тонким матом.
Ты должен признаться, что ей к лицу.
Чуть позже, в спонтанном порыве смята,
сойдясь с подоконником навесу,
насмешливо выдохнет:
- Да, мой сладкий!.. –
ладонью метнувшись по волосам.
Но розовый след на твоей лопатке –
обычная взлетная полоса.
Ты правда мечтал удержать Жар-птицу?
Она не останется. Ей пора.
И все недосказанное простится
оборванной строчке с ее пера.
(с)[/COLOR][/B]