SweetMia, 55 - 17 июля 2014 20:53

Инетное.

Одинокая девушка никогда не бывает по-настоящему одна. Она может жить одна. Она может не числиться в невестах. Она может густо краснеть, слыша тактичный вопрос от дальних родственников с Урала - а ты замуж-рожать, вообще, собираешься?
Но у любой одинокой девушки всегда есть свой круг мужчин, которые всегда были и будут при ней. Лица могут меняться, но члены кружка всегда остаются в пределах пешей досягаемости.
Знаете, что такое для девушки сказать - я одна? Это все равно, что сказать - мне нечего надеть. Это значит, что в шкафу наряды имеются, но со всеми ними что-то не то. Они либо из прошлогодней коллекции, либо к ним нет подходящей обуви и аксессуаров, либо они просто надоели и хочется чего-нибудь новенького.

Дама, которая никогда не бывала одна.

Она никогда не бывала одна.
Разное бывало. И долгие отношения с маячившими на горизонте наборами кастрюль в подарок на Новый год, как предложение плавно перетечь из статуса "дама на одну ночь" в "даму на пару выходных в месяц", и просто дружба с легким, ни к чему не обязывающим сексом и утренними чаепитиями за перемыванием костей общим знакомым.
Она всегда была в форме и в боевой готовности изящно и невзначай упасть на любую более-менее удобную поверхность, если роняющий подходил под список относительно жестких критериев и был готов платить в ресторане за двоих, не дрогнув предательски лицом. Всегда носила красивое белье, даже если предполагался выезд на незамысловатые шашлыки под гармонь в ближайших овражках. В оврагах тоже, знаете ли, порой всякие полезности валяются.
На вопросы отвечала коротко - я сейчас одна, и сама в это верила, печально дрожа ресницами. Никого не хочу обманывать, поэтому живу, как бирюк. Волк-одиночка. Так ведь по-честному, правда?
У нее не было мужчины, который искренне хотел бы совместно нажитых метров, семейного мини-вена в кредит и бриллиантовой свадьбы, оплаченной детьми и внуками в дорогом ресторане.
Зато был толстый Миша, похожий на престарелого спаниеля, называвший "знойной женщиной, мечтой поэта", ибо мнил себя звездой подмостков, придумывая экспромтом громоздкие тосты, в которых с трудом угадывалась рифма, а меньше всего смысл.
Был Олег Иваныч, молодящийся и резвый - мелкий начальник в банке с головокружительной карьерой и поникшим от нее же членом, что огорчало, но давало надежду глядеть на эту недостачу лишь с легкой тенью грусти сквозь веер зеленых и приятно пахнущих великосветской жизнью купюр.
Был Макс - вечный бессребреник, но умевший делать совершенно фантастические вещи, а на удивленные вопросы после отвечал, загадочно улыбаясь, как чеширский кот: "Плохие девчонки научили!"
Еще был мужчина-тайна, мужчина-на один час, мужчина-секс по телефону и мужчина-жилетка плюс кофе в постель. Но все не то, не то...

Раздавшийся в два часа ночи звонок в первую секунду вызвал предсказуемое раздражение, а следом за ним выбил барабанную дробь мурашек чуть ниже затылка. Такой знакомый, до боли родной голос. Слегка навеселе, но это от смущенья - подсказала услужливая интуиция. Тот, который ушел, или от которого ушла - разве сейчас это важно? Недосказанные разговоры у распахнутого настежь окна, недопитые бокалы, непрожитая вместе жизнь.
Надежда не имеет возраста, и зрелой даме чудится в этой недосказанности то же самое, что и юной деве - нежный перезвон свадебных колоколов. И уже давно не восемнадцать, и целована везде так, что в некоторых местах до пролежней, а надежды такие же, как когда-то в сиреневые шестнадцать.

Ой, навеяло этим бесхитростным талантливым рассказом волну щемящих воспоминаний. Лежишь в постельке с красивой обнаженной женщиной, прошло три минуты, как я любил её, обладал ею. Не люблю страшное слово секс, нормальные люди любят друг друга, ну милуются наконец. По телу разливается такая теплота и расслабуха, кажется, что открылась какая то потаённая калиточка, у тебя такой прилив нежности к этому пушистому созданию, хочется о чём то поговорить, поделиться, на стенке сидят весёлые тараканы и от солнца щурятся, а она нежным голосом рассказывает, как ей одиноко было, рассказывает о жизни, о бывших мужьях. Вдруг проговорилась, что принимала первого, позвонил, напросился по старой памяти. В голове моей взрыв, сумбур. Представляю, как бывший сжимает её обнаженное тело, а она с виноватой улыбкой достаёт из под угла простыни латексное изделие. Бежать хочется, какие же бабы глупые создания? Ну, на хрена во второй раз наступать на те же грабли? Нельзя, выходя во второй раз замуж, одевать белую фату.

Он сказал, что соскучился. Что долго ждал, но не мог позвонить. Боялся, вдруг не одна. Он прошептал, что так приятно слышать ее голос. Так банально, да, впрочем, какая разница - уже не до витиеватостей.
Она поверила ему безоговорочно и сразу. Как не верят новым любовникам, залетным, которые говорят все то, что говорили вчера одной, а завтра скажут другой. Свободным журавлям в небе, случайно и лишь на вечер попадающим в шелковые сети женских уловок, но уже наутро, почувствовав запах керосина и долгих лет вместе до гробовой доски, упархивающим легко и без сожалений на новые медовые пасеки. Этот же - проверенный, старый конь, который борозды не испортит, да и нечего уже портить.
Старый, побитый жизнью воробей, который сам летит, просится в руки, который тоже когда-то исчез, спугнутый запахом керосина. Если вернулся после стольких лет - значит, уже и запах этот не пугает его. Принюхался. Значит, готов взять ее такой, какая есть - с пробивающимися над губой усами, с привычкой храпеть и бормотать во сне прогноз погоды на неделю дикторским голосом. Это фактически предложение руки и сердца. Если пришел, помня все, что было. Значит, готов, созрел, огурчик пожухлый.
Она готовилась тщательней обычного, долго, тщательно выбирала наряды.
Ну и что, что он до сих пор живет с мамой. В каждом возрасте свои плюсы. Она уже достигла того, когда чужие мамы ее не пугают. Ну и что, что жених не первой молодости - она и сама не ягодка давно.
Зато жизнь с чистого листа. Конец одинокой, утомляющей своей неустроенностью, жизни. Конец насмешливым взглядам более удачливых, обросших поварешками и засранцами, товарок. Как будто и не было этих долгих лет беспокойных стрекозиных плясок накануне холодной зимы одиночества и старости.
И было все. Старая компания в едином порыве благородства и человеколюбия делавшая вид, что все как прежде, как будто никто не обсуждал и не осуждал ее за глаза все это время по праву тех, кто является друзьями его, а не ее. И ночь на смятых дачных простынях, пахнущих деревом и сыростью, и ансамбль весенних котов, задохнувшихся запахом ранней сирени.
Когда пьяных от любви и валерьянки котов сменили петухи, она медленно приподняла голову с подушки, уставшая от любви и головокружительных планов, и, сквозь ресницы нежно обвела взглядом темный абрис его фигуры в сером прямоугольнике окна. Он молча обернулся, безошибочно почувствовав ее пробуждение, затянулся и неспешно выдохнул.
- Ты знаешь, ты - чудо. Я тебя недостоин. Я ведь один, совсем один. Никого не хочу обманывать, поэтому живу, как бирюк. Волк-одиночка. Так ведь по-честному, правда?
Он тяжело вздохнул и, потушив сигарету о подоконник, отправил окурок щелчком пальцев по длинной дуге в кусты сирени. Встретил ее удивленный, непонимающий взгляд и пожал плечами.
- А что ты хотела услышать? Ну, окей, давай по пунктам. Я по тебе соскучился. Было жутко одиноко. Я был банально пьян и вдруг вспомнил, как ты бываешь хороша после бутылки вина. Ты мне снилась все эти долгие месяцы. Ты прекрасна, но тебе нужен кто-то другой. На выбор, пожалуйста! - он щедрым жестом обвел комнату и вдруг как-то поник, смягчился, примирительно улыбнувшись, подмигнул.
Мир вокруг на мгновение оглушил резко наступившей тишиной, брызнул в разные стороны острыми осколками, больно резанувшими где-то под ребрами. Подбородок ее предательски задрожал.
Все планы, все восставшие из пепла, как та дурацкая птица, надежды, рухнули вновь и уже окончательно, и остатки их разметал по комнате дурашливый утренний ветер, пахнущий сиренью и любовью котиков. Она глубоко вздохнула, пытаясь проглотить тугой узел в горле, тихо проговорила про себя свою обычную мантру всемужикисволочи, взяла себя в руки.
Закурила неспешно, взяв с тумбочки оставленную им пачку сигарет, с удовольствием затянулась, вспомнив давно забытый горький запах. Невзначай подумала, что надо что-то делать с этими проступающими сквозь тонкую кожу на лбу неоновыми буквами: "Пора замуж". Тональный крем, что ли, новый купить. Хороший. Не дешевле сотни долларов. Чтобы наверняка. Потом повернулась на подушках, стряхнув пепел за борт, и выпустила аккуратное колечко, порхнувшее к потолку, как заблудившийся ночной мотылек.
- А знаешь, ты прав. Нахуя ты мне такой нужен? - она медленно встала с кровати, не спеша оделась, думая, что душ лучше будет принять у Михаила после утреннего кофе - он делает великолепный ароматный кофе с коньяком, просто кудесник. Пообедать можно с Олегом Иванычем, все равно с него кроме обеда взять нечего, а вечером можно и Макса навестить. Уж сексом-то с ним можно точно заняться не впопыхах и не в пьяном угаре - под красивую музыку, при свечах, после расслабляющей ванны с ароматной пеной. И в квартире, свободной от мам, разной степени родства проходимцев и сожалений о зря прожитых годах.
Она пересекла замерший в предрассветной тишине дом, на скрипучем крыльце надела узкие лодочки на каблуке и не спеша вышла за калитку, прикидывая в уме, каковы шансы поймать в этот ранний час попутку в этом забытом богом месте или, может быть, стоит разбудить Максима и отправиться сразу к нему, минуя остальных двух, запланированных на день.