Al, 67 - 31 октября 2007 14:26

Юрий Мамлеев.

Счастье

Деревушка Блюднево затерялась на окраине Подмосковья между запутанными шоссе, железной дорогой и заводскими городишками. Народец здесь живет богато, по серьезному : в каждом доме пропасть еды, чарки и телевизор. Некоторые покупают даже толстые книги. Жизнь идет спокойная, размеренная, как мысли восточных деспотов. Иногда только для увеселения молодежь колотит кого попало или увлекается мотоциклами.
Все земные блага сошли на Блюднево, потому что обитателям, учитывая местную древнюю традицию, разрешено заниматься художественным промыслом : делать и продавать замысловатых деревянных бабок, лошадей, волков. Кроме того есть возможность подворовывать.
Жизнь здесь настолько сытна и успокоена, что некоторые жители даже спят после обеда. Часа в два – три дня деревенька до того притихает, как будто весь народец уходит на время передохнуть на тот свет. Порой, правда, по улице прошмыгнет какой-нибудь козлик или ретивый мальчишка, играющий сам с собой.
Лишь у ветхого одинокого ларечка, где продаются конфеты, водка да сапоги, за низеньким дощатым столиком, рядом с божьей травкой, сидят за пивом непонятного приготовления двое дружков : один по прозвищу Михайло – толстый здоровый мужик, необычайно любящий танцевать, особенно с малыми детьми ; другой : Гриша – лохматый мужчина с очень отвислой, мамонтовой челюстью и маленькими печально-вопросительными глазками.
После очередного запоя они лечатся пивом, и выражение их глаз трезвое, смиренное.
- Что есть счастье ? - вдруг громко спрашивает Гриша.
Михайло смотрит на него, и вся физиономия его расплывается, как ото сна. Всего пол часа назад он, отобрав четырех малышей шестилетнего возраста, лихо отплясывал с ними в хороводе, покуда не упал, чуть не раздавив одного из них.
Не получив ответа, Гриша жадно макает свою кудрявую голову в пиво, потом нагибается к Михайле, хлопает его по колену и хрипло говорит :
- Слышь, браток…. Почему ты счастлив…. Скажи…. Корову подарю…
Михайло важно снимает огромную Гришину ручищу с колен и отвечает «Ты меня не трожь».
Гриша вздыхает.
- Ведь вроде у меня все есть, что у тебя…. Корова, четыре бабы, хата с крышей, пчелы…. Подумаю так, чево мне яще желать? Ничевошеньки… А автомобиля : ЗИЛ там или грузовик мне и задаром не нужно : тише едешь, дальше будешь…. Все у меня есть, – заключает Гриша.
Михайло молчит, утонув в пиве.
- Только мелочное все это, что у меня есть,- продолжает Гриша. – Не по размерам, а просто так, по душе…. Мелочное, потому что мысли у меня есть. Оттого и страшно.
- Иди ты,- отвечает Михайло.
- Тоскливо мне чего то жить, Мишук,- бормочет Гриша, опустив свою квадратную челюсть на стол.
- А чево ?
- Да так…. Тяжело все…. Люди везде, комары….Опять же ночи… Облака… Очень скушно мне вставать по утрам… Руки…. Сердце….
- Плохое это,- мычит Михайло.
Напившись пива, он становиться разговорчивее, но так и не поднимая полностью завесы над своей великой тайной – тайной счастья. Лишь жирное, прыщеватое лицо его сияет, как маленькое солнышко.
- К бабе, к примеру, подход нужен,- поучает он, накрошивши хлеба в рот,- баба, она не корова, хоть и пузо у неё мягкое…. Её с замыслом выбирать нужно…. К примеру, у меня есть девки на все случаи : одна, с которой я сплю завсегда после грозы, другая лунная ( при луне, значит), с третьей – я только после баньки…. Вот так.
Михайло совсем растаял от счастья и опять утонул в пиве.
- А меня все это не шевелит,- рассуждает Гриша.- Я и сам все это знаю.
- Счастье – это довольство…. И чтоб никаких мыслей,- наконец проговорился Михайло.
- Вот мыслей-то я и боюсь, - обрадовался Гриша, - завсегда они у меня скачут. Удержу нет. И откуда они только появляются. Намедни совсем веселый был. Хотя и дочка кипятком обварилась. Шел себе просто по дороге, свистел. И увидел елочку, махонькую такую, облеванную…. И так чего-то пужливо мне стало, пужливо…. Или вот когда просто мысль появляется…. Все ничего, ничего, пусто и вдруг – бац! – мысль…. Боязно очень… Особенно о себе боюсь думать…
- Ишь ты… О себе – оно иной раз бывает самое приятное думать,- скалиться Михайло, поглаживая себя по животу.
В деревушке, как в лесу не слышно ни единого непристойного звука. Все спит. Лишь вдали, поводя бедрами, выходит посмотреть на тучки упитанная дева, Тамарочка.
- В секту пойду, - бросив волосы на нос, произносит Гриша.
Михайло возмущается.
- Не по научному так, - увещевает он, - не по научному. Ты в Москву поезжай. Или за границу. Там, говорят, профессора мозги кастрируют.
- Ух ты, - цепенеет Гриша.
- Ножами, - важничает Михайло. – В городах таких, как ты, много. У которых – мысли. Так им, по их прошению, почти все мозги вырезают. Профессора. Так, говорят, люди к тем профессорам валом валят. Очереди. Давка. Мордобой. Ты на всякий случай свинины прихвати. Для взятки.
- Ишь, до чего дело дошло, - мечтательно умиляется Гриша. - Прогресс.
- То-то. Это тебе не секта, - строго повторяет Михайло.
Гриша задумывается. Его глазки совсем растапливаются от печали, и он начинает по - слоновьи подсюсюкивать что-то полублатное, полудетское.
- Все таки нехорошо так, по научному. Ножами, - говорит он. – Лучше в секту пойду. Благообразнее как-то. По-духовному.
Михайло махает рукой и отворачивается от него.

• 
• 
•