Архiв_Боннi, 97 - 31 октября 2007 21:38

Но близился страшный день революции… И всё это благополучие, все традиции, всё всё должно было рухнуть как карточный домик. Не будут больше девочки наряжаться в новые платья на пасху. Не будут больше заливать двор и делать к Новому году каток во внутреннем дворике. Не будут они ходить всей семьёй и фотографироваться в частном ателье, что тогда было очень дорогим удовольствием. Не будет этого ничего.
Но не всё сразу. Сашенька и Поленька были девочки очень разные. Когда в воздухе стали витать революционные настроения – то мнения их разделились. Сашенька продолжала посещать балы, кататься на санях вдоль Невы широкой, собирать в альбомчик стихи от поклонников. Летом не выходила из дома без зонта от солнца. А Поля наоборот. Окончив образование (она была самой старшей), она, награжденная за успеваемость царицей! Пошла работать в народную школу! И преподавала беднякам, которые шли босяком, мыли ноги в луже перед школой, одевали туфли и шли в класс. Когда случилась революция, их семьи не стало. Поля была на стороне новой власти, и отец отказался от неё! Кроме того, он всё хранил в акциях, и они пропали, то есть обесценились. Он получил удар, слёг, и сгорел буквально за несколько дней на руках у жены. Вскоре и она последовала за ним.
Дети старались жить дружно, не смотря на разные политические взгляды. Сашенька удачно вышла замуж, за «бывшего», и жила неплохо, богато, переехала в Москву. Детей у неё не было. И всю жизнь она жила в своё удовольствие, ходила по театрам каждый день. В войну почти не страдала, так как муж её был очень влиятельный человек. Она осталось вдовой вскоре после окончания войны с фашистами и потом доживала одна, и умерла совсем не очень и давно – а 70 годы!
До последних дней она в любую погоду носила перчатки в цвет пальто, и жемчужные бусы, подаренные ей отцом на 18 лет. Поля так и не вышла замуж. Преподавала в музыкальной школе. Рассказывала ученикам о Моцарте, о Бетховене, о Чайковском… За что была осуждена как пропагандистка буржуйского режима и посажена в тюрьму. Муж Сашеньки помог ей выйти досрочно, но заключение подорвало её здоровье, дух, и она вскоре умерла, кажется от чахотки. Володя и Петя погибли в войну. Были в чинах, причём один из них был тайным белым офицером. Детей и семьи у них не было. А две младшие дочери – тоже вышли замуж, но жизнь их сложилась тоже не сладко. Вера была женой смотрителя Зимнего дворца. Её дети играли в этих шикарных покоях, Особенно запомнился случай, когда они влезли в водопроводные люки – систему Дворца – и играли в поиски лампы Аладина. А включили воду и наши проказники чуть не погибли. Они очень были похожи на своих дядей – Володю и Петю. Тоже кстати учились музыке. Старший сын Веры играл и на рояли, и на скрипке и на виолончели!
И она, и её дети – все погибли в блокаду. В госпитале умерли. Где похоронены, даже и не известно. А самая младшая дочь – и она же последняя – Катенька. Ей суждено было видеть смерть и отца и матери, и братьев и сестры с её детьми…
Замужем была за немца.
Он попал в Россию во время первой мировой, и не мог разузнать о семье своей. Он был бароном, К. А вынужден был скрывать. Работал в автомастерской простым работягой! Где ему сослуживцы говорили – Вот ты, зигфрид! Ну какая у тебя жена! Ведь ты такой же рабочий как и я! А у меня – ну что это! (тут не цензурная лексика) – не жена, а Кувалда!
Они с Катенькой, то есть с моей мамой, пытались сохранить память о семье, какие-то вещи семейные. Но война поставила точку на всём. Дом в Петергофе сгорел. Осталась только большая рябина около фундамента… Рябина эта была цела ещё и в 80 годы! А сейчас – не знаю.
Мама моя пережила войну, долго болела, и вся жизнь ей была без него не в радость…А он. Отказался от неё! Отказался и сказал, что не знает её, что она не его жена… И только спустя годы она узнала, что он отказался ради её спасения. Что узнали кто он, что его вызвали на разговор, и потом он поехал в С…к, на рудники… Работал там в шахтах несколько лет, в жутких условиях, и не хотел ей такой судьбы. Даже перстень который у него был запаян на пальце содрали с него зверским образом… Он сломался. Он потерял себя. Но любой бы не выдержал того, что он пережил. Потом, когда его выпустили, он стал жить в деревенском поселении с какой-то женщиной. Но это продлилось не долго. Какая-то политическая игра, и вдруг всех бывших «работников» собирают в один ангар и всё…
Он успел написать письмо для Катеньки, и вёл дневник, правда дневник был тоненький, так как его было трудно прятать и не было возможности много записывать.
Эти-то бумаги ей и передал какой-то человек… Она прочла, и сожгла. И никто не знает, что он там ей написал. Она сохранила его последние слова в тайне. Хотя я думаю, отправить ей последнее письмо в такой ситуации было его слабостью. Он мог бы её пожалеть А я, как их единственная дочь смогла сохранить только католический крестик отца, его портсигар, мамину брошь, документы от нашего Петергофского несуществующего дома, костяные крючки для застёгивания дамских бальных перчаток, и несколько фотографий на плотных лаковых карточках. Теперь я стара, никого у меня нет, подруги мои все уже отправились в царство теней, а я – не могу ни читать, ни играть на инструменте – слепота во всём виновата, и даже не могу записать обо всём этом. Я даже не могу посмотреть на эти милые моему сердцу вещи. Я ничего не могу. И они все, которые живы в моей памятью уйдут в небытие вместе со мной… и никто-никто не узнает…
Вот вам и ответ, куда делись дворяне…»
Её светлые, словно пустые и бессмысленные глаза смотрели сквозь меня не видя. И мне был странно, что они похожи на озёра слёз своей прозрачностью, но не плачут. Сколько в них было боли, мысли и страдания. Но не только. Знае

• 
• 
•