Улыбка Счастья, 49 - 5 августа 2008 20:23

Август мой, август...

Кто бы знал, что 3 года назад мир не рухнет в преисподнюю, что он по-прежнему не устанет протягивать руки навстречу восходу, удивлённо, словно ребёнок, щурясь от света.

Я помню всё до мелочей. Все мелодии до единой. Все слова, взгляды, дрожь ресниц, прерывистость дыхания, шёпот: «Что ты делаешь?». Ничто не осталось вне пределов моей памяти, ни единое событие не прошло мимо сердца. Отчётливо – помню – каждую слезинку радости, танцующие огоньки в глазах, ямочки на щёчках.

* * *
Счастье – казалось – не ведает ни времён, ни земных пределов.

Мы жили вместе 8 лет. 6 – официально.
Ни одного сомнения не возникло, ни одного пустого непонимания. Знаю – любила, верила. Прощала – радужные сны ожидания, пропасть листопадных переживаний.
Слишком часто мы словно находились на разных полюсах. Но лишь поэтому планета нашей Любви продолжала своё вращение. Мы дополняли друг друга, храня знание.

Иногда горизонт скрывал твои глаза, я оставлял тебя за спиной, но каждая весна дарила цветение сакуры. И я вновь целовал твои колени.

* * *
Никогда не верил – ни в Бога, ни в чёрта, ни в приворот, ни в гадания…
Другое дело – старая ведьма Ляля.
По воле каких богов июльской ночью мы оказались в кочующем таборе? Не было ли всё это наваждением?

Глоток вина вызвал приступ головокружения и непривычную дрожь в коленях.
Старая цыганка неожиданно пристально посмотрела мне в глаза и двумя пальцами прикоснулась к мочке моего левого уха. Отвернулась, нашёптывая то ли молитвы, то ли проклятия. На мгновение по краешку век обжигающей судорогой пробежали картины прошлого – то, что казалось давно позабытым. Синим холодом сознание пронзила мысль: «Ведьма читает жизнь…».
Словно услышав, цыганка прошипела:
— Дай руку.
Провела по линиям крючковатым пальцем, снова что-то бормоча себе под нос.
Бросила взгляд в твою сторону, потянулась губами к моему уху:
— Береги её. Больше ничего не скажу. Нет на то ни моей власти, ни воли Небес.

Ты молча смотрела на происходящее. Удивлялась, ничего не понимая…

– Бабушка шутит, – произнёс я и обнял тебя за плечи. В последний раз взглянув на оранжево-багряный костёр, мы отправились к автомобилю.

* * *
Проклятая ведьма!
Позже – я узнавал – никто ничего не слышал ни о каких цыганах в тех местах, словно и не было их в помине.

* * *
10 августа на сотовый мне позвонили твои коллеги – «скорая» увезла тебя в тысячекоечную. Почему-то вспомнилась золотозубая ухмылка старой цыганки Ляли.

* * *
Не существует во Вселенной такой остроты, что могла бы вырезать из памяти секунды до того, как…

Ни один доктор не сумел сказать, что с тобой. Ни один белый халат не отважился поставить диагноз.

Бледное лицо твоё, капельница, бесконечные коридоры, стеклянные двери, медперсонал в масках – всё терялось в тумане неперегорающих ламп дневного света.
Невозможно было отпустить твою руку.

Я мог убить любого, кто посмел бы напомнить мне тогда, что приёмные часы окончены.

В одно из мгновений я дал Христу шанс воскреснуть в моём сердце:
«Обнимающий Небо, не за Тобой ли вослед отправился Андрей, бросив сети? Не Твои ли дети – Пётр и Феврония?»

Бог что-то кричал в ответ, но – оглушённый болью – услышать Его я не решился.

* * *
Та, которую любил, умерла тихо.
Ранним утром, едва забрезжил неверный солнечный свет, протянув ко мне руку, погладила по голове, прошептав: «Какой ты у меня… Не плачь. Я люблю тебя…»

* * *
Сегодня – с расстояния трёх лет – в который раз пытаясь скрыться от воспоминаний, на пустынном ночном шоссе останавливаю автомобиль. Подолгу смотрю в звёздный океан, не в силах выразить трепет восхищения и щемящее разочарование одиночества.

Август мой…

Пряные травы, зной – на исходе. Дрожание осиновых листьев – усталое – в ожидании осени.
Твоих песен больше не пою.

Август мой, август...
В. Костылев

• 
• 
•