Dimer, 40 - 29 декабря 2006 13:36

[B]Муза дальних странствий[/B]
Интересная штука - полоса отчуждения*. Самый обыкновенный гражданин,
попав в нее, чувствует в себе некоторую хлопотливость и быстро превраща-
ется либо в пассажира, либо в грузополучателя, либо просто в безбилетно-
го забулдыгу, омрачающего жизнь и служебную деятельность кондукторских
бригад и перронных контролеров.
С той минуты, когда гражданин вступает в полосу отчуждения, которую
он по-дилетантски называет вокзалом или станцией, жизнь его резко меня-
ется. Сейчас же к нему подскакивают Ермаки Тимофеевичи в белых передни-
ках с никелированными бляхами на сердце* и услужливо подхватывают багаж.
С этой минуты гражданин уже не принадлежит самому себе. Он - пассажир и
начинает исполнять все обязанности пассажира. Обязанности эти многослож-
ны, но приятны.
Пассажир очень много ест. Простые смертные по ночам не едят, но пас-
сажир ест и ночью. Ест он жареного цыпленка, который для него дорог,
крутые яйца, вредные для желудка, и маслины. Когда поезд прорезает
стрелку, на полках бряцают многочисленные чайники и подпрыгивают завер-
нутые в газетные кульки цыплята, лишенные ножек, с корнем вырванных пас-
сажирами. Но пассажиры ничего этого не замечают. Они рассказывают анек-
доты. Регулярно, через каждые три минуты, весь вагон надсаживается от
смеха. Затем наступает тишина, и бархатный голос докладывает следующий
анекдот:
"Умирает старый еврей*. Тут жена стоит, дети.
- А Моня здесь? - еврей спрашивает еле-еле.
- Здесь.
- А тетя Брана пришла?
- Пришла.
- А где бабушка, я ее не вижу?
- Вот она стоит.
- А Исак?
- Исак тут.
- А дети?
- Вот все дети.
- Кто же в лавке остался?!"
Сию же секунду чайники начинают бряцать и цыплята летают на верхних
полках, потревоженные громовым смехом. Но пассажиры этого не замечают. У
каждого на сердце лежит заветный анекдот, который, трепыхаясь, дожидает-
ся своей очереди. Новый исполнитель, толкая локтями соседей и умоляюще
крича: "А вот мне рассказывали", - с трудом завладевает вниманием и на-
чинает:
"Один еврей приходит домой и ложится спать рядом со своей женой.
Вдруг он слышит, под кроватью кто-то скребется. Еврей опустил под кро-
вать руку и спрашивает:
- Это ты, Джек?
А Джек лизнул руку и отвечает:
- Это я!"
Пассажиры умирают от смеха, темная ночь закрывает поля, из паровозной
трубы вылетают вертлявые искры, и тонкие семафоры в светящихся зеленых
очках щепетильно проносятся мимо, глядя поверх поезда.
Интересная штука полоса отчуждения! Во все концы страны бегут длинные
тяжелые поезда дальнего следования. Всюду открыта дорога. Везде горит
зеленый огонь - путь свободен. Полярный экспресс подымается к Мурманску.
Согнувшись и сгорбясь на стрелке, с Курского вокзала выскакивает "Пер-
вый-К", прокладывая путь на Тифлис. Дальневосточный курьер огибает Бай-
кал, полным ходом приближаясь к Тихому океану.
Носит людей по стране. Один за десять тысяч километров от места служ-
бы находит себе сияющую невесту. Другой, в погоне за сокровищами, броса-
ет почтово-телеграфное отделение и, как школьник, бежит на Алдан. А
третий так и сидит себе дома, любовно поглаживая созревшую грыжу и читая
сочинения графа Салиаса, купленные вместо рубля за пять копеек.
[FONT=Geneva][I]Илья Ильф, Евгений Петров "Двенадцать стульев"[/I][/FONT]

• 
• 
•