Лиза, 55 - 10 декабря 2009 06:41

Я стараюсь в свой ДневничоГ не размещать ничего чужого, но тут удержаться было невозможно.
Только осторожно: ненормативная лексика!!! Итак...
[B]НЕБО[/B]
– Прозябаем – Вовчанга пронзительно вгляделся в полуденную небесную синь – Жизни свои влачим.
Мы стояли солнечным субботним днем, втроем, на балконе вовчанговой хрущевки, запершись там от жён, детей и мирской суеты. Жёны щебетали чего-то промеж собой, пантомируя руками. Дети жрали сладкое и портили озоновый слой. Нам было похуй, мы прихватили литр.
- Объяснитесь, гардемарин – я расставил рюмки на перила балкона.
- Ползаем по земле, в рутине погрязли. Словно гады подколодные пресмыкаемся. А хочется полёта…
Вовчанга облокотился на балконный край и молча выжрал одну за другой все три рюмки.
- Хочется вот так вот – он раскинул руки, причём одной уебал Митюне по зубам – Обнять хочется весь мир! Расправить крылья и лететь.
- Четвертый этаж – я вновь наклонил флакон – Кусты поломаешь и копчик.
- Или лопнешь на асфальте как полторашка клинского – Митюня споро схватил стаканчик.
- Да я не о том – Вовчанга снова вперился в даль – Бросить все хочу, и воздухоплавателем стать. Решил строить аэростат.
- А-а-а, и куда двинешь, на аэростате-то?
- Ну, к кругосветке я пока не готов – Вовчанга потер щёки – Для начала думаю пересечь по воздуху Европу.
Мы опрокинули стеклянные цилиндры.
- Отличная идея, Вовчанга! – я закусил листьями какого-то растения в цветочном горшке – И я даже скажу тебе, какой модели будет твой аэростат. Супруга, как узнает про твой замысел отчалить небом, безусловно геройски поддержит тебя. Примет, так сказать, стезю жены покорителя высот. Вставит она, дружище, тебе в ниппельное отверстие насос, да и надует как ту жабу. Так и полетишь, аэрокобра бля сизая.
Вовчанга загрустил и тоже принялся объедать листья с растения.
- Не кручинься, сокол – Митюня утешающе постучал того ладошкой по голове – Запустим мы тебя в небо. Есть способ.
Митюня разлил, выпил и выждал паузу.
- Кума моего помните?
- Кхблу! – Вовчанга поперхнулся, дышать перестал, как-то налился алым и часто заморгал, глядя на Митюню.
Тот словно бы не заметил вовчанговой заминки и продолжал.
- Так вот. Кумище мой, он ведь не только алкоголик и полудурок, он ещё и парапланщик. Собственно, если здраво рассудить, через полудурость свою и пьянство он этим и увлёкся.
- Что планщик он у тебя мы помним, спасибо. Хуй забудешь – я постучал Вовчанге промеж крыл и тот наконец прокашлялся.
- Да не, параплан – это такой типа парашют, с горок парить, на восходящих воздушных потоках. Кум, он очень подолгу, бывает, парит.
- И что он парит подолгу – это тоже сомнений не вызывает.
- Бля, тебя ваще никто не спрашивает! – Митюня отстранил нас с цветочным горшком и припёр оробевшего Вовчангу к стене – Полетишь на параплане, Мересьев хуев? Ну?!
- Полечу! – взвизгнул юный естествоиспытатель – Полечу, ветрам солёным наперекор!
- Ну, если не обоссышься, то солёного ветра не будет – я разлил остатки влаги и оборвал остатки листьев – Допиваем, и звоним куму.
*
Кум отреагировал на митюнин звонок с прямо-таки комсомольским энтузиазмом.
- Хуле ждать!? – орал он в телефон – Мухами берёте такси, забираете меня и едем на поляну. Там пацанчики летают сегодня, погода хорошая и ветерок. Комбез и крыло у меня сложены. Жду! – и положил трубку.
Мы задерживаться не стали и, с серьёзными мужественными лицами прошествовав мимо охуевших жён, получив в спину пиздюлей за съеденный цветок, выдвинулись навстречу простору, зафрахтовав стремительный классический четырёхфарный автомобиль с усатым пилотом.
Уже по пути к куму заехали и взяли. Решимость крепла. Лавинообразно нарастала отвага.
Кум ждал у подъезда. Покидав в багажник какие-то неебические рюкзаки, он втиснулся к нам с Вовчангой на заднее сидение.
- Этот полетит? – он удовлетворённо осмотрел Вовчангу – Хорошо должен пойти, лёгкий. Кости крепкие у тебя, бэтмен? Срал сегодня? Готов притяжению вызов бросить? Не зассышь взмыть-то?
- Не зассыт! – Митюня передал с переднего сиденья значительно початый пузырь – Такие не ссут. Он такой породы, Вовчанга наш, что биться о землю насмерть будет, а с улыбкой, с шуткой весёлой!
Вовчанга глубоко выдохнул и отчаянно приник к тёплому хрусталю бутылки.
- Он ведь у нас такой – продолжал я – Страха и сомнений лишён начисто. Самой лютой смерти готов открыто в глаза смотреть, да ещё и смеяться над ней, и хуй показывать. Ему что пытки, что высота – всё семечки.
- Это заебись – кум с трудом оторвал от Вовчанги сосуд и влил остатки в себя – А то бывают тут слюнтяи, только кровь или перелом какой пустяковый увидят, так сразу в кусты.
Вовчанга заёрзал, зажатый между мной и кумом, и спросил:
- А перед полётами этими, разве обучение какое-то не полагается?
В его голосе была надежда. Кум вновь оглядел Вовчангу, на этот раз с лёгким презрением, как женщина-венеролог гонорейную залупу:
- Да не кони ты, для первого раза много знаний не понадобится. Поднимем тебя лебедкой в небо, полетаешь с децл, и вниз. В космос не унесёт. Если пердеть сильно не будешь.
Ободрённые такой весёлой шуткой, мы понеслись вдаль, за город, на весенние просторы родного края. Спустя литр пути мы доехали наконец до пресловутой поляны. Поляна представляла собой собственно говоря большое ровное поле, на краю которого стоял бортовой и грозный ГАЗ-66. Посредством закреплённой на нём лебедки и длинного шнурка происходил запуск отчаянных опёздалов на орбиту. Пара парапланов летала зигзагами в воздухе. Царила обстановка лёгкой безмоторной аэронавтики.
[I](продолжение в каментах)[/I]