Эмоция, 41 - 17 декабря 2009 13:54

позитифчег емть... и накуя читать начал, и так настроение говенное...

Да...

... продолжение 1
Впрочем, в последние годы женщины перестали его интересовать так, как прежде. Пожалуй, это началось однажды вечером… Он вышел из душа, налил себе рюмочку коллекционного коньячку и, потягивая благородный напиток, расположился в уютном кресле. Тихо мурлыкал проигрыватель, приятное тепло разливалось по всему телу, и он прикрыл от удовольствия глаза. И вдруг ему представились женские пальчики. Тонкие, почти детские, нежные и трепетные. Длинные, с идеальной формы ногтями. Он не знал, видел ли он когда-нибудь эти удивительные пальцы или это просто плод его воображения, но видение было таким неожиданно приятным… И эти пальчики стали ласкать его, проведя по вечерней небритости щеки, нежно касаясь плеч и груди, постепенно опускаясь все ниже и ниже. Вот они уже поглаживают живот, описывая круги вокруг пупка… Вот еще чуть ниже… Он распахнул полы махрового халата, вытянул ноги, предвкушая что-то необыкновенное. И не ошибся - эти пальчики творили чудеса: они удивительным образом предвосхищали его желания, лаская его уже набухшую плоть. То двигались быстрее, то останавливались, то сильно сжимали, то едва касались, то прижимали токую пульсирующую синюю венку, то массировали самое основание… Он давно уже ласкал себя, его пальцы на время как будто превратились в эти тонкие женские пальчики, которые и подарили ему великолепный оргазм, потрясающий по силе и глубине ощущений.
Он пытался найти эти пальчики в реальной жизни. Теперь, знакомясь с женщиной, он обращал внимание в первую очередь на ее руки. Он никогда не думал, что природа столь прихотлива, и каждая женщина обладает уникальными руками. Встречались действительно произведения искусства - идеальные по красоте и изяществу ручки. Таких счастливиц он не выпускал их своих сетей до тех пор, пока не добивался плотской взаимности. Но чудесное видение жестоко отомстило ему за измену - ни одна из этих женщин не могла доставить ему того удовольствия, которое он получал, представляя ласки полупридуманных-полувспоминаемых пальчиков. Он недоумевал, злился, отчаивался, а потом успокоился, и теперь все чаще после трудового дня устраивался в своем любимом кресле, прикрывал глаза и… испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие.
Откуда же взялся этот прекрасный образ? Иногда он пытался представить себе ту, которая так щедро дарила ему изысканные ласки, заставляющие его сходить с ума. Тем не менее, образ этот был весьма размытым, просто каким-то тонким женским силуэтом. Возможно, это было просто воплощением его тайных желаний, аккумулированных еще со времен туманной юности, когда он, начитавшись восточных сказок, представлял себе красавиц, чьи таинственно поблескивающие из-под платка глаза обещали неземное блаженство в великолепных шатрах…
Или это пальцы бедняжки-белошвейки из французской жизни XIX века? В юности он представлял себя героем-мушкетером, отважным и благородным. Вот он, победив всех врагов, выполнив важное задание, истекая кровью, стучится в чью-то дверь и буквально падает на руки прекрасной девушки. Она нежно ухаживает за ним, и чтобы раны побыстрее заживали, дарит ему свою любовь… Да мало ли было юношеских фантазий?..
Юность-юность… Если бы тогда, в юности, он мог увидеть, понять, мог ЗНАТЬ… Но его юность была такой активной, насыщенной людьми и событиями, что ему просто некогда было остановиться, оглянуться, задуматься. Да и его ли это была вина, что природа одарила его привлекательной внешностью, что учеба была ему интересна и давалась легко, что занятия в секции спортивной гимнастики сделали его тело выносливым и сильным, что он неплохо играл на гитаре и пел, что его начитанность, чувство юмора и незлобивый характер помогали ему быстро завоевывать расположение самых разных людей? И так ли уж удивительно было то, что его внимания добивались самые красивые и интересные девушки курса, да что там курса – факультета? Он наблюдал за их уловками – изощренными и простодушными, несмелыми и нахальными, прямыми предложениями и сложными многоходовыми комбинациями. Студенческие годы с сессиями, походами в горы, играми в КВН, вечеринками и, конечно, романами пролетели незаметно. Он любил жизнь, и это чувство было взаимным…
Свое 25-летие он праздновал с размахом. Родители уехали на дачу, оставив трехкомнатную квартиру «на растерзание молодежи», и он пригласил целую кучу народу. Все-таки это был его первый серьезный полу-юбилей, первая серьезная дата в жизни молодого, но очень перспективного финансиста. В числе приглашенных была и дочь соседей – девчонка, с которой они жили на одной лестничной клетке, и которую он воспринимал как младшую сестру, потому что она была частью его жизни с самого детства и потому что была моложе его на 5 лет. Раньше эта разница в возрасте казалась ему огромной, но нескладная когда-то девочка выросла и превратилась в студентку-третьекурсницу, которой он иногда помогал готовиться к экзаменам по экономическим дисциплинам.
Она пришла, когда почти все гости были уже в сборе. «Поздравляю! Я хочу, чтобы ты был счастлив. Это тебе». И протянула ему маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом. Он открыл упаковку подарка и зажмурился: в бархатных складках сидела диковинная птица, и электрический свет дробился разноцветными бликами, отражаясь и путаясь в хрустальных гранях. «Птица счастья завтрашнего дня… - пропел он. – Спасибо, это замечательный подарок! Проходи, познакомлю тебя с ребятами!» Праздник набирал силу, гости состязались в остроумии произносимых тостов, смех не смолкал, казалось, ни на минуту, а Володька Шкутов не сводил восхищенных глаз с соседки-третьекурсницы. Вдруг зажигательные ритмы модной тогда зарубежной эстрады сменилис