Йети, 50 - 8 июля 2010 22:03

[B]Рецензия на роман [COLOR=red]Владимира Тендрякова "Свидание с Нефертити"[/COLOR].[/B]

[SIZE=+1][COLOR=red][B]Когда берёт художник в руку кисть[/B][/COLOR][/SIZE]
[COLOR=darkblue][B]Как на любое по-настоящему серьезное художественное произведение писать на эту книгу рецензию и легко и сложно одновременно.
Легко, потому что автор не прячет свой замысел, своё виденье за витиеватости абстракций – ясно и четко излагает свою идею, свою позицию.
А сложно, - потому что настоящее искусство никогда нельзя постичь на всю глубину, всегда останутся неизведанные нюансы, параллели смысла.
И всё же. Что это за книга «Свидание с Нефертити»? Это во многом автобиографичный роман о месте художника в жизни, о значении в жизни самого искусства. Это поиск ответа на вопрос, напрямую заданный в романе – Что есть истина?
Действие романа вписано в очень сложный период между двумя четкими историческими вехами – началом Великой отечественной войны и смертью Сталина. А между этими границами, не всегда твердой, но все же прямой линией прослеживается жизнь главного героя Федора Матёрина – молодого парня, с помощью школьного учителя рисования открывшего в себе сначала только страсть, а затем и талант к постижению истины через изобразительное творчество, через живопись.
Образ прекрасной Нефертити, с которым Федор впервые сталкивается в стенах художественного института, на протяжении всей его жизни, всего романа становится мерилом искренности его стремлений, ориентиром его пути.
Но с первых же глав романа путь Федора в искусство прерывается годами войны, когда ради исполнения своего воинского долга Федору приходится буквально убить в себе этот прекрасный образ:

[I]Нефертити умерла где-то перед склоном, ведущим к колодцу. Она умерла, дав возможность стать солдатом и выжить ему. Стать солдатом и выжить, а значит – презирать смерть, собственную жизнь не считать равной всей вселенной. Есть многое, что выше твоей личной жизни, понять это – значит стать солдатом.[/I]

Но если Нефертити «умерла» в сознании Федора, то она не умерла в устах Тендрякова. В противовес разрушающей атмосфере войны автор живописует мир, в который только вторгается разрушающий смерч. И понимаешь, что если эта гармония жизни среди океана смерти не умерла в устах автора, то все же она жива, жива и в сознании Федора Матёрина. И мы убедимся в этом в конце романа, когда образ именно из военного времени станет главной серьезной победой художника, его преодолением самого себя.
Роман датирован 1964 годом. Хрущевская оттепель – период осмысления и переосмысления ценностей, переосмысления самой жизни. И это переосмысление, как ни через что другое, прошло через искусство – от религиозного догматизма культа личности до первых робких поисков своей правды. И Тендряков тщательно, не упуская ни одного важного направления, через своих героев, через их столкновения с самыми разными жизненными ситуациями, раскрывает свою позицию. Несколько студентов-художников идут по жизни. Сложное послевоенное время всё время ставит их перед необходимостью выбора, от которого не уклониться, не отвертеться. И этот выбор бросает их в будущее, каждого в своё. Кто-то принципиален, кто-то приспособленец, кто-то талантлив, кто-то посредственность. Для одних мир искусства с рождения – как данность. Другим приходится доказывать себе его смысл перед живой потребностью самого обычного крестьянского или рабочего труда.
В чём автор прав, в чем – нет, решать читателю – для того и написана книга, ведь именно постановка столь важных вопросов и заслуживает самого пристального внимания.
Причем, я думаю, что именно в нашу масс-культовую эпоху, когда грани настоящего искусства безнадежно затерты лавиной дешевых суррогатов, эти вопросы вновь становятся актуальны, как никогда. И пусть мы находимся по другую сторону – сторону вседозволенности и всеядности от сути искусства, чем герои данной книги, и пусть мы несколько далеки от прямолинейной непосредственности суждений, и пусть мы знаем цену несбывшихся надежд эпохи 60-х, – но для людей, ищущих свои ответы на вечные вопросы, книга эта будет близка.
Мир живописи не столь далек и для меня, в свое время я тоже серьезно увлекался рисованием. И несколько ночей читая эту книгу, я жил жизнью того художника, который еще не умер и во мне, который, еще раз воскресив в своем сознании смысл творчества, снова задумался о карандаше и кистях. Ведь задолго до прочтения «Свидания с Нефертити» в далеком 1994 году, в пору пика моих занятий рисованием, я написал:

[I]Когда берёт художник в руку кисть,
Когда он ставит холст перед собой,
Сквозь этот серый холст он видит жизнь так,
Как не видит жизнь никто другой.
Художника терзаний не понять,
Коль не понятен смысл его призванья:
Им движет не стремленье украшать,
Им движет поиск, истины познанье.[/I][/B][/COLOR]

• 
• 
•